Треск и звяканье, точно кто-то, шагнув, наступил на битое стекло. Еще шаг. Гостиная была в двадцати шагах от Хилари. Там ничего нельзя было разглядеть. Темно, как в могиле. Еще шаг: Хилари услышала хруст раздавливаемого стекла.

Хилари попятилась, отступая от гостиной, направляясь к входной двери, которая теперь казалась почти недостижимой. О, если бы она не запирала двери.

Из кромешной темноты гостиной в тускло освещенный проход, соединяющий фойе с комнатой, вышел высокий, широкоплечий мужчина. Он на мгновение замер, а потом решительно шагнул на свет.

— Нет! — закричала Хилари.

Ошеломленная, она остановилась на месте. Сердце вздрогнуло, во рту пересохло, она истерично замотала головой: нет, нет, нет. В руках у него был огромный нож. Мужчина ухмылялся. Это был Бруно Фрай.

* * *

Улицы были пустынны в столь ранний час, и Тони мог ехать не останавливаясь. Он боялся, что приедет слишком поздно. Он миновал Санта-Монику, Свернул на Уилмайэр, выжимая из «джипа» семьдесят миль в час. Мотор ревел, дребезжали стекла и плохо закрытая дверца. Впереди загорелся красный свет. Тони, не замедляя хода, нажал на сигнал и проскочил перекресток. Не вписавшись в поворот, машина на большой скорости пересекла водосточную канавку. Тони ощутил короткий, но сильный толчок в днище автомобиля. Тони подбросило, несмотря на ремни, и он ударился головой о крышку. «Джип» выскочил на тротуар, прогрохотал всем корпусом, завизжал по асфальту шинами. Машину начало заносить влево, со скрежетом по дуге пошла задняя часть. У Тони перехватило дыхание, он тут же отпустил тормоза, машина выскочила на дорогу и выровняла движение. Скорость упала до сорока миль, Тони прибавил еще двадцать. И решил больше не рисковать, так как до дома Хилари было уже недалеко. Не хватало еще налететь на фонарный столб и убиться.

Тони несколько раз нарушил правила дорожного движения. Он превышал скорость, и на крутых поворотах его машину выносило на встречную полосу. Хорошо, что еще улицы были пустынны. Как назло, Тони подъезжал к перекресткам, когда загорался красный — и это происходило каждый раз, словно дорожные знаки ополчились против него. «Если остановят, — подумал Тони, — покажу удостоверение и возьму с собой этого полицейского. Но все-таки лучше не встречаться с ними, так как это лишняя задержка и ненужные объяснения, когда дорога каждая минута».

Тони чувствовал, что сейчас даже одна минута может стоить жизни Хилари.

* * *

Когда Хилари увидела, как в проходе возник Бруно Фрай, она подумала, что сходит с ума. Человек уже умер. Умер! Она дважды ударила его ножом, видела, как, он истекает кровью. Видела его в морге, холодный желто-серый труп. Было подписано свидетельство о смерти. Мертвые не ходят. Тем не менее он встал из гроба и теперь здесь, в ее доме, пришел, чтобы закончить свое дело. Перед ней незваный гость, с ножом в руке. Рассудок отказывался верить глазам. Хилари закрыла глаза, мысленно прогоняя призрак. Но когда, пересилив себя, открыла их вновь, призрак не исчез.

Хилари не могла сдвинуться с места. Она хотела бежать, но тело не подчинялось ей, ноги налились свинцом, словно приросли к полу. Она чувствовала себя старухой, развалиной; толкни ее кто-нибудь, и она рассыплется на мелкие части.

Она не могла закричать, но внутри нее все надрывно кричало. Фрай замер в пятнадцати шагах от Хилари. Большой кусок ваты, из разодранной мягкой мебели, пристал к его башмаку. На свету Хилари разглядела одутловатое лицо; весь он трясся, едва сдерживаясь перед истерикой. Разве у мертвеца может быть истерика? Она, конечно, сошла с ума. Сошла с ума. Но нет, это невозможно! Призрак? Но она не верила в призраков. К тому же известно, что призраки — это бесплотные духи. Разве может привидение быть таким внушительным, как этот мертвец, таким ужасающе реальным и осязаемым?

— Сука, — вдруг выкрикнул он. — Ты, вонючая сука!

Хилари тотчас узнала этот низкий хриплый голос.

Но его голосовые связки должны были сгнить, лихорадочно ухватилась за единственное объяснение Хилари.

Она почувствовала, что сейчас истерично захохочет, но сдержала себя. Если это начнется, тогда она не остановится.

— Ты убила меня, — зловеще сказал Фрай, трясясь всем телом.

— Нет, нет, нет!

— Да! — взвизгнул он, размахивая ножом. — Ты убила меня. Я знаю. Думаешь, я не знаю? О, Господи. Я так странно себя чувствую: одиноким, одиноким и опустошенным. И это все из-за тебя.

Он сделал несколько осторожных шагов навстречу Хилари. Обломки стекла жалобно захрустели под его ногами.

— Я опустошен и мне страшно, — в его голосе ярость смешалась с безысходным отчаянием.

Хилари боялась увидеть на его лице пустые глазницы или белую пелену вместо глаз. Но на нее смотрели живые серо-голубые глаза, полные жестокой и холодной ненависти.

— Сейчас ты умрешь в последний раз, — сказал Фрай, приближаясь. — Больше ты не воскреснешь.

Она попыталась отступить, но ноги подогнулись, и она едва не упала.

— На этот раз я все предусмотрел. Не оставил тебе ни малейшего шанса. Я вырежу тебе сердце.

Хилари попятилась, уже не надеясь спастись.

Ей не успеть добежать до двери и отпереть два замка. Даже если она попытается это сделать, Фрай настигнет ее тут же и всадит в спину нож.

— Насажу на палку твое сердце.

Броситься по лестнице наверх, за пистолетом, как она сделала в прошлый раз, — тоже никаких шансов. Он догонит ее на лестнице.

— Я отрежу тебе проклятую голову.

Фрай был совсем рядом, достаточно протянуть руку. Некуда бежать, негде спрятаться.

— Вырежу язык. Набью рот чесноком. Он так будет вонять, что ты уже не улестишь сладкими речами стражей ада.

Хилари слышала, как бьется ее сердце. От страха перехватило дыхание.

— Расковыряю глаза.

Хилари застыла, не смея пошевелиться.

— Ты больше не увидишь дороги назад.

Фрай занес нож над ее головой.

— Отрублю руки, чтобы ты ощупью не вышла из преисподней.

Время остановилось для Хилари: казалось, что нож висит над ней уже целую вечность. Страшные очертания лезвия приковали к себе ее взгляд, сковали волю.

— Нет!

На острие лезвия вспыхивали серебристые отражения света.

— Сука.

И нож начал опускаться, прямо к лицу, блики света на лезвии потухли, оно почернело и плавно, по дуге, направилось к жертве.

Хилари по-прежнему держала в руке сумку с продуктами. Сейчас она, не задумываясь, подчиняясь инстинкту, схватила ее обеими руками, размахнулась и отчаянно ударила по ножу. Лезвие разрезало сумку и пробило пакет молока. Фрай зарычал. Хилари, сильно размахнувшись, не удержала сумки в руках: она полетела на пол, из нее высыпались яйца, пачки с маслом, разлилось молоко. Хилари удалось выбить нож из рук мертвеца. Он наклонился, чтобы поднять его. Хилари бросилась к лестнице. Она ясно представляла себе, что тем самым только отдаляет то, что неизбежно должно случиться. Хилари выиграла две-три секунды, не более, слишком мало, чтобы добежать до комнаты. В дверь позвонили.